Его киногерои бесстрашно сражаются с бандитами и с легкостью покоряют красивых женщин. На экране ему все нипочем. А в жизни?

«В Вас не влюбиться невозможно. Подскажите, как разлюбить?» - это одно из многих сообщений в гостевой книге на сайте Александра Домогарова в Интернете. Мы не стали спрашивать у актера совета, как поклонницам разлюбить его. Не ответит он на этот вопрос. Мы поговорили о том, как живется на свете человеку, который внушает зрительница такие чувства

- Правда ли, что вы играете Вронского в новой экранизации «Анны Карениной» у Сергея Соловьева?

- Предложено получено. Режиссер сказал: «Ты утвержден». Первые пробы этого фильма были лет десять назад. Еще с Ириной Метлицкой. Сейчас проект восстанавливается.

- Анной будет Татьяна Друбич?

- Татьяна Друбич – Анна, Олег Янковский - Каренин…

- Не тяжело – через 10 лет попытаться опять войти в ту же реку?

- Может быть, мне сейчас будет легче, чем десять лет назад. На многое в романе я сейчас смотрю с позиций сорокалетнего мужика Домогарова…

- Для вас как человека с возрастом жизнь становится легче или сложнее?

- Сложнее.

- А как для актера?

- Сложнее. Обычно актер к сорока годам достигает определенного профессионального уровня. Но если на нем и дальше ехать… Мне это неинтересно.

- Почему вы согласились на роль ведущего в «Последнем герое»?

- Это одна из…

- Проб жизни?

- - Да, проб жизни. Это был достаточно авантюрный поступок. Судьба дала чаши весов и сказала: «Саша! Решай!». Решать предстояло в течение четырех дней. «Последний герой» мне действительно нравился. Я даже думал – а что меня не пригласили участвовать? И вот пригласили – правда, в другой роли.

- Вы что, так любите лишения?

- Я их не люблю, они меня любят.

- Вы ведь не очень рано стали популярный актером?

- Я поздно стал популярным.

- Вас это очень мучило?

- Я тогда об этом не задумывался. Я вообще не люблю слов «популярный», «звезда» - я не лукавлю, хотя и не верю артистам, которые говорят, что им не нравится называться звездами. Каждый из нас стремится к славе… Но когда это произошло со мной, я оказался не готов к этому ни физически, ни морально. Для меня это до сих пор палочка о двух концах. С одной стороны – да, тешит самолюбие. Да, приятно, когда меня приглашают в кабину пилота. Фантастическое, кстати, ощущение – смотреть как садится самолет, из кабины пилота. Или на Мосфильме я выписываю пропуск, а мне охранники говорят: «Проезжайте так!». Я отвечаю – ну как же, не положено… Ведь на это легко подсесть и на этом легко слететь – когда тебе все можно.

- А вы себя специально отдергиваете или просто воспитание диктует?

- - Мне сильно мешает то, что я москвич. У москвичей, вообще, много самоограничений. Не будь я коренным москвичом, жил бы, наверное, сейчас на Николиной Горе…

- То есть, на Николиной Горе, да и вообще за городом вы не живете? Не любите природу или по другим причинам?

- По другим. Пока не получается… Со временем , может быть, получится. Хотя смешно произносить «со временем», когда тебе уже сорок лет.

- Но вы же так любите свою собаку. А собаке в городе не хорошо.

- Пока, поверьте, ей очень хорошо. Подрастет, будем думать, как быть….

- Это ваша первая собака?

- Нет, когда-то у меня был афган. А Уна – это такой дорогой и больной для меня подарок. Мы снимали в шикарном доме под Киевом. Так была фотография собаки, перед которой я просто обомлел и спросил: «Неужели корсо?» Мне ответили: «Корсо. Хотите?» Как я мог хотеть? С моей жизнью… Но из Киева я улетал уже с собакой.

- И как вы решаете проблему обязанностей по отношению к ней?

- Есть близкие мне люди, они ухаживают за Уной, пока меня рядом нет.

- Мир природы вам близок?

- - Во всяком случае, на сафари я никогда не поеду – убивать не смогу.

- После «Последнего героя» было трудно возвращаться в профессию?

- - «Последний герой» - это тоже была работа. Необходимо было постоянное общение, и это мне давалось с трудом.

- Общение для вас проблема?

- Да, я тяжело схожусь с людьми. Но если схожусь, то прочно.

- Круг бизнесменов вам интересен?

- Это серьезный клан. Но я не оттуда.

- Вас часто приглашают на тусовки бизнес-элиты?

- Часто. Но я почти не хожу. Я, конечно, знаю этот закон: «Все делается там», но это не для меня. Я не умею.

- Для вас важно, кто более знаменит?

- - Совершенно неважно. Конечно, мне приятно общаться с Олегом Евгеньевичем Меньшиковым, с Сашей Балуевым – а кому было бы не приятно? Приятно услышать звонок Балуева: «Саня! А ты почему не на горе?»

- Вы вместе катаетесь на лыжах?

- Ну да…

-Кстати, жена Балуева рассказывала, что на ее родине, в Польше, вы после фильма «Огнем и мечом» стали национальным героем. Выучили язык?

- Я вызубрил роль. Потом еще был «Макбет» в театре, оказалось сложнее. Несколько раз я забывал текст и начинал монолог сначала…

- А после этого были еще предложения из других стран?

- Были. Я снялся в шведской картине с Изабеллой Скорупко и Клаусом Марией Брандауэром. Сейчас есть очень интересное предложение, связанное опять же с Польшей.

- У вас несколько странная и очень раздраженная запись на автоответчике. Чем это вызвано – вашей жизнью?

- Да. Эта запись сформулирована в текущий период моей жизни. Понимаете, есть звезды, которые не раздражают, а есть такие , которые очень раздражают.

- Вы раздражаете?

- Я раздражаю. Я в принципе мало контактирую с людьми. Но мне пишут письма. Иногда провокационные. О работе, о ребенке, о родителях.

- А кто ваши родители? Или это слишком личная тема?

- Нет, не слишком. Папа учился на актерском отделении ВГИКа, но не закончил, ушел на фронт. Снялся в одном фильме – «Суворов». Под Ржевом был ранен, всю жизнь хромал. Потом стал очень хорошим администратором. Сначала Москонцерта, потом Росконцерта. Дедушка был дирижером военного оркестра…

- Это они вас отдали в музыкальную школу?

- Нет, я сам записался. В семь лет.

- Удивительный для семи лет поступок. Вы в детстве много таких совершали?

- В детстве – да. Причем не только «положительных». Одно время просто ходил по острию. Ничего, в институте выровнялся.

- Вы очень занятый человек?

- Сейчас, к счастью, занятый. Мой агент расписывает февраль будущего года.

- Зачем вам агент?

- Я не умею разговаривать о юридической стороне контракта,о суммах. Не умею говорить резко. Хотя иногда очень хочу.

- Вы не жалеете, что снялись в «Турецком»?

- Нет, мне нравится то, что мы сделали. Есть ряд сцен, за которые я поставлю свечку Володе Ильину: с этим артистом можно делать все что угодно, он тебя подхватывает где угодно…

- Забота о внешности для вас важна? В вашей отрасли обычно пытаются сохранить молодость.

- Я думаю, что морщины и возникающая с годами усталость в глазах для мужчины хороши. Ален Делон мне нравится сейчас больше, чем когда он был красивый, смазливый мальчик. Если морщинка ложится на лицо – она знает, почему легла…

- То есть вы планируете…

- Я не никогда ничего не планирую. Планировать – дело неблагодарное.