До Александра Домогарова в шкуре ведущего «ПГ» побывали Сергей Бодров-младший, Дмитрий Певцов и Николай Фоменко. Каждому из них пришлось искать свою особую манеру ведения. Один был свойским парнем, другой придерживался дружеского нейтралитета, третий решил был бессердечной бякой. Александр Домогаров вышел к участникам игры в образе джентльмена – сочувствующего игрокам, но скупого на эмоции. Что думал и чувствовал Домогаров на самом деле, об этом он, как и подобает джентльмену, без лишних слов и эмоций, рассказал корреспондентам «ЦТ».

- Александр, вам понравилось был ведущим?

- Не думал, что быть ведущим так тяжело. Для меня это как новая роль. Но все-таки мне хотелось, чтобы она перестала быть ролью. Хотелось быть самим собой. Ведущий живет в лучших условиях, чем игроки, но должен пытаться понять их «изнутри». А у меня есть ощущение, что до конца этого не произошло, так и не получилось на все сто войти в ситуацию ребят.

- Вы переживали за участников?

- Естественно!

- Но не проще ли было оставаться сторонним наблюдателем?

- Наверное, можно было придумать себе какую-нибудь маску. Это бы упросило ситуацию. В образе легче работать. В образе человека «извне», который наблюдает за игрой, предлагает ход игры, «переставляет фигурки». Но мне показалось, что в данном случае работать без маски.

- Говорят, вы больше всех ведущих «Последнего героя» похожи на своего коллегу из американского «SURVIVOR». Вы видели американскую версию игры?

- Мне не понравился американский «Survivor». У нас игра гораздо лучше снята. При этом соблюдены все законы шоу: интересный сценарий испытаний, множество спецакций. Жизнь участников, отношения в племенах - все действительно реальное. Сам тому свидетель. Им было по настоящему сложно: был момент, когда я даже предложил ребятам рису. Это произошло под конец игры, когда стало понятно, что у них наступает сбой.

- А сейчас, когда вы уже вернулись с острова, сами смотрите «Последнего героя»?

- Конечно! Интересно же сначала наблюдать игру в жизни, а потом увидеть, как она преобразуется на экране. Ведь я же помню совсем другую картинку, более плоскую. А в эфире видны лица, эмоции. Телевидение – великая вещь, благодаря ему эмоциональное содержание игры усиливается многократно.

- Понятно, что круглые сутки с участниками игры вы на островах не находились. Как же вам удавалось следить за всем происходящим?

- Журналисты каждый день привозили отснятые кассеты и письменные отчеты о прожитом дне на островах. Следить за тем, в какую сторону катится программа, - это была не моя задача. Иногда игра становилась практически неуправляемой. Надо было реагировать сейчас же, сию секунду. Ситуации возникали совершенно непредсказуемые. Вот, например, один из сложных моментов – когда племя Скорпионов отравилось. Это как раз та ситуация, которую нельзя ни предсказать, ни спланировать. В этой игре непонятно, что будет происходить через 20 минут, через час, три, пять…Пошли ночью ловить лягушек, поели… И получили результат! Надо отдать должное «партисипантам» (так между собой в съемочной группе называют участников игры – прим. «ЦТ»), которые несмотря ни на что, вышли потом на испытание. Всем было действительно плохо. Это же не игрушки. И это не придумано. Хотя все, кто смотрит сейчас «Последнего героя», мне говорят: «Ну, ладно! Хороший сценарий написан!». Это не сценарий! Существует сценарий по общему проведению программы, но отравления в этом сценарии не было.

- Были моменты, когда участники «Последнего героя» вас удивляли?

- Мне часто по человечески были непонятны некоторые вещи. Хотя, наверное, это закон жизни: ты помогаешь человеку, а потом этот человек убирает тебя из игры. Наверное, у каждого из нас есть оправдание любому своему поступку. Я часто задавал себе вопрос: «Что заставляет игроков выдерживать тяжелые испытания?». Ответ я получил от Макса Покровского, который как-то сказал: «Ух! Проклятый дух соревнования!».

- Как вам во время съемок в столь экстремальных условиях удавалось не запачкать свои белые ботинки?

- Во-первых, мне помогали. А, во-вторых, я просто люблю чистую обувь.

- А чего вам не хватало на острове, без чего вы скучали?

- Время пролетело незаметно?

- Сначала время летело очень быстро. Потом вдруг стало тянуться. В какой-то момент начинаешь понимать, что оторван от цивилизации, что она за многие тысячи километров, но в тоже время знаешь ведь, что все это игра, и она когда-то закончится!

- Что вы делали в свободное от съемок время?

- Это было совсем немного. Я взял с собой книги, которые надо было прочесть. Смотрел телевизор. Искупался я за все время только три раза…

- Вернувшись в Москву, что сделали в первую очередь?

- В тот же день я играл в театре. И хотя перелет Панама – Венесуэла – Париж – Москва был длинным и утомительным, прилетев в Москву в три часа дня, в шесть я уже приехал в театр готовиться к спектаклю.

- Почему люди отправляются на необитаемый остров? В первой серии «Последнего героя» вы сами задали себе этот вопрос. Вы нашли ответ?

- В свое время очень хотелось, чтобы мне предложили поехать на остров в качестве участника игры. Хотелось, наверное, себя проверить. Сейчас желание не исчезло, но трансформировалось: наверно, сказал бы «да». Но только на 95 процентов. Пять я себе оставлю. Теперь знаю, что там не курят!

- Наблюдая за игрой, вы, наверняка, болели за кого-то из участников?

- (усмехается) Симпатии, конечно, были, но я пытался их не показывать. Мои надежды оправдались на 95 процентов.

- Игра меняет людей?

- Это философский вопрос. Жизнь на острове обнажает качества, который человек скрывает или, наоборот, культивирует в себе. Все равно каждый остался при своем. Взрослому человеку, уже сформировавшемуся как личность, сложно в себе что-то менять. Он ведь уже живет по своим определенным законам, которым может изменить только в крайней критической ситуации. А на острове, так или иначе все отдавали себе отчет в том, что это – всего лишь игра и утешали себя мыслью, что игра рано или поздно закончится.

- С кем-нибудь из участников «Последнего героя» вы продолжаете общаться после окончания проекта?

- После игры я виделся с ними дважды. Первый раз встречались звезды. А во второй раз собрались почти в полном составе. Кроме того, я был на концерте Влада Сташевского. Несколько раз меня звал Максим Покровский, но я, к сожалению, не смог разобраться со своими делами и вырваться к нему на концерт. Надеюсь еще исправиться.

- В Москве «последние герои» показались вам другими?

- Если говорить о звездах, то они закрытые люди, носят маски, которые практически приросли к ним. Думаю, на острове они тоже отчасти были в масках. В Москве они совершенно другие, но я не могу выкинуть из головы то, какими они были на острове.

- Что чаще всего вспоминается после съемок в «ПГ»?

- Ночные поездки на лодке. После первого Совета мы возвращались в дикий ливень, небо просто прорвало. Мы заблудились, дрейфовали. А вокруг молнии. И никакие вещи не спасают – все мокрые. Это было небезопасно, нервы на пределе, но зато какой адреналин! Еще вспоминается, какие сочные краски были у каждого испытания. А коричневато – розовато – красноватый цвет «Лабиринта» точно буду помнить всю жизнь. Это же просто «Индиана Джонс. Часть 2»! А еще я никогда не видел такого ночного неба как на островах. Один закат был просто сумасшедший: небо во всех оттенках радуги. Правда, ничего не могу сказать о восходах… Потому что на восход так и не удалось посмотреть.

- А какой момент был самым эмоциональным?

- Когда участники смотрели видеописьма из дома. Когда я увидел плачущегося Сергея Туголукова, понял, что еще секунда , и со мной будет тоже самое. Я отвел глаза. Не мог на них смотреть. Кто-то мужественно это перенес, а кто-то дал волю чувствам, освободил себя от той маски, о которой мы уже говорили. В этот момент все было по настоящему, не игра. Тоже самое случилось, когда приехали родственники. Я видел их глаза. Это и есть и самое интересное в «Последнем герое», когда люди сбрасывают с себя панцырь.