По Москве гулял сумасшедший ветер. Я опаздывала на интервью с Нижинским и графом де Бюсси, Сумароковым и Соленым, артистом Театра им.Моссовета с красивой фамилией Домогаров.

Герой многочисленных девичьих грез встретил меня на cлужебном входе в театр грозными словами: "Вы украли у себя десять минут", многозначительно посмотрел на часы, развернулся и пошел в свою гримерку. Сел перед зеркалом и застыл, глядя на собственное изображение. Я собралась уйти, на прощание громко хлопнув дверью, но что-то меня остановило: то ли его грустные глаза, то ли голос, от которого не может не забиться женское сердце.

- Говорят, у Вас тяжелый характер...

- Да. Я - Рак, и завишу от настроения. Сейчас оно у меня очень плохое.

- Почему?

- Не знаю... А кто говорит, что у меня плохой характер?

- Да никто, это просто провокация...

Александр Домогаров отрывается от зеркала, поворачивается вместе со стулом и внимательно смотрит на меня.

- Наверно, близкие на меня могут жаловаться, но вряд ли те, с кем я работаю. Только завистники могут сказать, что я плохой человек. На самом деле, я стараюсь вести себя корректно. Но в последнее время стал чаще срываться.

- Кризис среднего возраста?

- Думаю, да. Все время присутствует внутреннее беспокойство. Я не могу жить, если не работаю. Понимаю, что очень устал, надо остановиться и привести себя в порядок. Этот год был очень напряженным. Но я доволен. Постоянные съемки в Польше, спектакли в Москве. Есть момент психологической усталости, и надо взять себя в руки.

- Весной всегда беспокойно и хочется куда-то убежать.

- Да, в избушку лесника, в бунгало, на берег океана, и чтобы никого не было.

- А взять и поменять профессию не думали?

- Нет. Если я начинаю строгать доску на даче, то я ее буду строгать до тех пор, пока не добьюсь идеального для нее состояния. Так, что если бы я на заводе завинчивал гайку, то делал бы это полдня.

- Актерская профессия очень зависима, надо постоянно сидеть в товарном виде и ждать покупателя.

- А что, режиссер не сидит в товарном виде и не ждет, когда его позовут снимать кино? В этой профессии середняком быть нельзя. Если ты достигаешь определенного уровня, то начинаешь выбирать сам.

- Вы знаете ту ступень, с которой начинается собственный выбор?

- Никто не знает. Я вижу много способных и талантливых артистов в разных городах, но о большинстве из них никто и никогда не узнает. Только если случайно в город приедет режиссер и вдруг скажет: "Хочу это актера". Всем распоряжается Его Величество Случай. Правда, некоторые идут другим путем, прокладывая себе дорогу всеми частями тела.

У меня вся жизнь - случай. Мой отец учился во ВГИКе, потом работал в театре Советской Армии. У него никого не было. Его отца расстреляли, мать сидела. В сорок втором он попросился на фронт. Получил страшное ранение, и ни о какой актерской профессии уже не было речи. Для меня есть одно кино, где я могу увидеть отца, - "Суворов", он играл генерала Платова. Но все, что со мной происходило, начиная с момента поступления в Щукинское училище (?), - это цепь совершенно непредсказуемых случайностей. Десять лет я играл в театре Советской Армии главные роли и ... ничего. Там, видимо, был тот самый процесс накопления, о котором так любят у нас говорить. Все началось в 95-м, когда меня пригласили в Театр Моссовета на роль в спектакле "Мой бедный Марат", с этого момента все пошло по-другому. Случай, что я стал озвучивать "Виват, гардемарины!". Светлана Сергеевна Дружинина, режиссер, услышала мой голос , и я стал сниматься в "Гардемаринах-3". Говорят, что у Дружининой легкая рука, те кто у нее снимается, всегда работают дальше.

- Роль, которую Вы любите больше всего?

- Последняя всегда самая дорогая. Последняя в театре - это Нижинский, последняя в кино - казацкий атаман Богун в фильме "Огнем и мечом" у Ежи Хофмана.

- В Польше Вы популярны. С Вашими портретами продаются чашки, сумки, майки...

- Это промоушен картины. Мне это лестно. Там по улице пройти нельзя. Знаешь, я полюбил эту страну. Не их полянки и березки, а людей. Мне опять повезло. У меня была сломана нога, лошади понесли на съемках. И совершенно незнакомый человек, поляк, стал возить меня каждый день на машине к врачам. Человек такой попался. Я на премьере не удержался и сказал ему со сцены большое спасибо. А один знакомый, наш, русский, оказался таким мелочным, что после этого я с ним общаться не хочу. Попросил меня оставить предоплату в одной гостинице, а потом выяснилось, что предоплаты в Польше в принципе не существует.

- Может быть, надо было разобраться, поговорить с ним?

- Зачем?

Стул незаметно поворачивается в мою сторону еще на 30 градусов.

- Как Вы относитесь к деньгам, можете себе позволить прогулять пару тысяч за вечер?

- Нет. В моей жизни были такие моменты, когда было нечего есть. Мы с женой растягивали пачку макарон на неделю, а колбасу я позволял себе в зарплату. Поэтому для меня прогулять такие деньги - смерти подобно.

- Вы их копите?

- Нет. У меня есть план когда-нибудь сделать то, что должен каждый мужик. Вырастить сына, посадить дерево и построить дом. Сын есть, так что дело за малым. Если бы я был богатым человеком, то жил бы за городом.

- И что там будет: кошечки-собачки, бассейн или редиска?

- Кошечек я не люблю, павлинчиков точно не будет. Мне хочется небольшой домик. Мой отец построил большой. Но за 30 лет он пришел уже в жуткое состояние. Там будут цветы и трава, но в земле копаться я не люблю. Мне бы посидеть, покурить, кофе попить под березками, там, где отец любил сидеть. Так хорошо: ветерок, небо над головой. Там есть пруд, но он пришел в негодность, вокруг него накопали огородов. А я воды боюсь. Метров триста проплыву, и все.

В последней польской картине "На конец света" я играю русского художника начала века. Это такая любовная драматическая история, и мы втроем падаем с подвесного моста. Огромная река, мост раскачивают, и все начинают тонуть. Нас страховали аквалангисты, и хоть и глубина небольшая - три метра, но в ботинках и в одежде далеко не уплывешь. Почему нельзя было снимать на глубине один метр? Зрители все равно ничего бы не поняли. Вода была илистая - ничего не видно. Моя партнерша вообще плавать нее умела. Аквалангисты стали за ботинки выталкивать меня, а она чуть ко дну не пошла. В общем, был неприятный момент.

- У вас редкая фамилия, очень запоминающаяся, откуда она?

- Это фамилия бабушки по отцовской линии, в которой было намешано много кровей: французская, немецкая, украинская, польская, латышская. Фамилия моего деда - Кованько. Но ему ее пришлось сменить на бабушкину. Потому что дед имел отношение к Временному правительству, был морским офицером, имел высокий чин. По семейному преданию, он выводил Керенского из Зимнего, и ушел вместе с ним. У него был брат, с которым они потерялись, поэтому фамилия Кованько всплыла в Австралии в первой волне эмигрантов. А Домогаровых я больше не встречал.

- Я слышала, что у Вас сейчас проблемы в личной жизни...

- Без комментариев... (На эту тему актер, ставший ныне секс-символом, категорически не разговаривает.)

Домогаров опять поворачивается к зеркалу, закуривает.

- Может, проще отвечать как-то на эти вопросы, чем постоянно отбиваться от журналистов?

- Ничего еще не решено, поэтому об этом не будем.

- Люди, родившиеся под знаком Рака, обычно очень привязаны к матери.

- Я могу сказать, что очень ее люблю. В детстве говорили, что я на нее похож. В основном меня воспитывала бабушка. Отец всегда был очень занят. В шутку любил спрашивать: "А в каком классе ты у меня учишься?" Ему было некогда заниматься мной - он был завкафедрой в Московском автодорожном институте. Но влияние отца было сильным. Спорить с ним было бесполезно. Он говорил, что мы с братом не переняли его черт характера. Брат старше меня на 10 лет. Одно время мы с ним мало общались. Он рано оторвался от семьи, женился. А я всегда в семье был маленьким. Отец меня никогда не звал Сашей, а только: "Маленький, сходи, маленький, принеси".

- Наверно, тяжело было взрослеть?

- Мне 35, но иногда хочется быть маленьким.

- Что главное, что Вы хотели бы воспитать в своем сыне?

- Сложный вопрос. Мне кажется, что у него есть гордость за меня. Что я могу дать мальчику в 10 лет? Я занимаюсь одной работой, у меня нет выходных. А если мне выпадает один-два дня, то я хочу бежать, закрыться, спрятаться. Что я ему сейчас дам? Это очень серьезный и очень больной для меня вопрос.

- Вы как-то сказали в интервью, что живете по своим законам и не любите тусовок. Что это за законы?

- У меня не висит дома кодекса. Я эгоист, хочу жить так, как я хочу, не хочу быть никому должным. Я очень не люблю, когда лезут ко мне в душу.

- Актриса, которая Вам кажется красивой?

- Клаудиа Шиффер красивая. Я с ней вел вечер. В жизни она еще лучше, чем на экране. Но вот ничего не "екнуло". А Марина Неелова, какой я ее помню с детства, была для меня олицетворением женской красоты. Барбара Брыльска тоже казалась мне красавицей в "Иронии судьбы".

- И что Вы делаете, когда "екает"?

- Если на улице, то иду дальше.

- А если в помещении?

- Тоже иду дальше. А там уже Его Величество Случай. У меня папа с мамой так познакомились на эскалаторе. Они два раза ездили вместе на троллейбусе, отец на нее обратил внимание, а потом два раза поднимались на эскалаторе, и на третий отец не выдержал и сказал: "Девушка, как-то это странно все происходит. Как Вас зовут?" На все есть судьба. Можно что-то сделать силой, но ничего хорошего из этого не выйдет. Это из свода моих законов.

- У Вас много поклонниц. Как Вы относитесь к активным женщинам, которые могут зажать в углу?

- Меня трудно зажать. Мне говорят, что я с таким лицом иногда даю автографы, что ко мне боятся одойти. Я никого не отшиваю, я просто не обращаю внимания. Но меня нельзя уличить в хамстве ими жесткости.

- Вы так думаете?

- Я на самом деле мягкий и пушистый.

- Первый провал помните?

- Да, но мне не казалось, что это провал. Когда у тебя полное ощущение, что ты делаешь что-то гениальное, а всего после спектакля стараются тихо обойти тебя стороной. Было это, и не один раз.

- А сейчас, в Нижинском?

- Сейчас у меня такое же ощущение ,что я делаю все гениально. Но меня так раскритиковал один человек - камня на камне оставил. Мне всегда интересно слушать о минусах. Сейчас надо подумать о том, как теперь работать.

- Вы играете Нижинского с такой отдачей, что искры летят. На мой взгляд, так долго продержаться невозможно. Вы не переоценили свои психические возможности?

- А как по-другому? Я не знаю. Я очень устаю после спектакля. Делать ничего не могу, только тупо сидеть перед телевизором и клацать каналами, спать тоже не получается, все внутри "колбасит".

- Чем Вас можно обидеть?

- Меня обидеть очень легко, на какое-то время выбить из седла. Это стало случаться со мной не так давно. Внешне по мне этого заметить невозможно. Когда тяжело, то звоню брату. Он меня всегда выслушает, хотя, может, и не всегда поймет.

- А друзья?

- У меня нет друзей.... У меня есть очень хорошие знакомые. Дружба - понятие круглосуточное. Я на это не способен. У меня есть такой приятель, Тема Каминский, артист Театра Советской армии. Мы можем годами не созваниваться, но если вдруг раздается звонок, то либо я разобьюсь в лепешку, либо он. У меня была ситуация совсем недавно, когда я кинулся к телефонной книжке и на мой звонок откликнулись почти все, кому я позвонил. Каждый помог.

- Нижинский - человек нестандартной сексуальной ориентации. Наверняка Вы уже много интересного о себе услышали, играя эту роль?

- Я не это играю. В эту сторону его души я не влезал, я не из этого профсоюза совершенно. Дело не в этом. Это трагедия художника, который высоко взлетел и разбился. Я небольшой поклонник балета, но когда я увидел, как он танцевал в 12-ом году, то был потрясен. Меня не волнует, какой он ориентации. Меня волнует, что человек, о котором говорили с придыханием и восхищением, жил страшной жизнью. Да пусть все думают, что у меня семнадцать "Мерседесов". На самом деле, никто не знает, чем живет Домогаров и как ему бывает больно. И хорошо, что не знают. Все говорили, что он гений, а Нижинский 25 лет провел в сумасшедшем доме в мучениях и забвенье. Он стал никому не нужен, когда не смог танцевать. Все жалеют и идут в свои дома чаек попивать.

- А что бы Вы стали делать, если бы вдруг не стало ролей?

- Спился бы.

- Вы человек азартный?

- Когда мы снимали "Графиню де Монсоро" Сергей Жигунов решил поиграть в казино и выдал всем по фишке. Я поставил, выиграл, забрал выигрыш и ушел.

- Ну, тогда Вы далеко пойдете. А высоты не боитесь?

- Нет. Если думать об этом, то башка может закружиться. Я не люблю всякие смотровые площадки - вниз тянет...